Война в документах редакции «Северянки»

Много ли мы знаем о Великой Отечественной войне? Ответ на этот вопрос может быть и таким: «Столько, сколько хотели бы знать». Однако для нынешних читателей-почитателей «Северной правды», как нам представляется, будет небезынтересна несколько неожиданная и малоизученная тема – та, что вынесена в заголовок статьи. Вы спросите, ну что могут рассказать сухие и лаконичные строки «внутренних» бумаг? А вот посмотрим…

Перед нами объемная папка, содержащая в себе дело под названием «Приказы… ответственного редактора газеты по основной деятельности и личному составу», начатое в январе 1938 года и оконченное 19 декабря 1942-го. И это очень удачно, что дело закрыто на этом переломном, если не для Великой Отечественной в целом, то для города Костромы и района календарным рубеже. Ведь именно начальный период войны наиболее насыщен тягостными и драматическими для коллектива газеты, да и для всей нашей страны событиями.

Вот приказ по редакции от 17 июня 1941 года, это еще когда, как говорится, «ничего не предвещало». Читаем: «Предоставить подчитчику т. Л.Яблоковой с 18 июня декретированный отпуск на 12 рабочих дней. Н.Казаков». Здесь интересны два момента. Во-первых, не надо путать декретированный отпуск с «декретным», который составлял в ту пору 63 дня. Во-вторых, документ подписан зам. редактора Николаем Алексеевичем Казаковым, поскольку редактор – Александр Ефимович Гусев находился в отпуске.

Нападение фашистской Германии на СССР, безусловно, стало потрясением для «Северянки». Но этот факт не находит какого-либо эмоционального отражения в первом «военном» документе. Задача, ведь, остается прежней – создавать и выпускать газету, пусть даже и в принципиально изменившейся ситуации. Текст понедельничного приказа (ведь война, что известно, началась воскресным днем) от 23 июня 1941 года гласит: «С сего числа устанавливается ночное дежурство по редакции с 1 часу ночи до 9 часов утра. На ответственность дежурного возлагается наблюдение за полным порядком в здании, за соблюдением затемнения и приемом материалов по телефону». Далее указан график выходов и фамилии занятых сотрудников. «Дежурным предоставляется отдых с 9 до 12 часов дня», – так завершается этот документ за подписью Н.Казакова.

25 июня из очередного отпуска возвратился и приступил к исполнению своих служебных обязанностей А.Гусев. Таким образом, «полку прибыло», но это было, пожалуй, последнее «пополнение» редакции, далее коллектив «Северянки» ожидали лишь потери. В первую неделю войны в Красную армию были призваны литсотрудник Анатолий Курочкин и бухгалтер Михаил Логойко. В самом начале июля повестки из военкомата получили литсотрудник Борис Никитин, зав. отделом писем Александр Шаров и секретарь редакции Сергей Степин.

А в приказе от 10 июля обнаруживаем: «Редактора т. Гусева А.Е. считать с сего числа призванным в ряды РККА». Далее же следует: «…Согласно указанию горкома ВКП(б), я временно вступил в исполнение обязанностей редактора газеты. Врид. (то есть, временно исполняющий должность) Н.Казаков».

Последующий весьма значимый для деятельности редакции документ относится к 19 июля. Вот он: «В связи с выходом газеты на двух полосах в количестве 12 номеров в месяц и сокращением объема работы  упразднить следующие штатные должности: художника, машинистки, двух цинкографов, подчитчика, литсотрудника отдела писем и секретаря». Что означает – отныне издание ополовинено по объему и ограничено в выходах, состав же сотрудников поредел еще больше.

Сокращение персонала не прошло газете даром. Из приказов по редакции можно вычитать некоторые проблемы, связанные с задержкой выпуска номеров, а перегруженные работой машинистки не успевают принимать информацию ТАСС. Кроме того, продолжается призыв в РККА, на фронт уходит цинкограф Павел Прилуцкий.

А этот документ, от 23 августа, связан, по-видимому, с невозможностью вернуться в уже почти блокированный немцами город для учащихся Ленинградского государственного института журналистики, ранее направленных в «Северянку» на практику. Студенты С.П.Юркевич и А.Г.Бондарюк, вероятно, исключительно, с целью материальной поддержки временно зачислены в штат газеты на должность литературных сотрудников с окладом по 400 рублей.

Характерным явлением осени 1941 года являлись такие себе «воскресники», распространявшиеся, очевидно, на большинство горожан, в том числе и на «северян». Читаем: «Согласно телефонограммы Ленинского райсовета, приказываю в воскресенье 21 сентября к 6 час. 30 утра явиться в редакцию для работы по разгрузке пиломатериала на заводе «Смычка» следующим работникам… (всего 10 человек). Бригадиром назначаю тов. Полякова. Неявка на работу будет рассматриваться как неподчинение законам военного времени. Врид. Н.Казаков». А спустя две недели к аналогичному безвозмездному, естественно, мероприятию были привлечены уже 11 сотрудников.

Бывали и более привлекательные выезды «на места». Так, в частности, Николай Казаков, который уже, к слову, подписывает распоряжения без использования приставки «врид», а просто в качестве редактора, приказывает от 13 октября: «Выделить из аппарата редакции на уборку овощей сроком на 10-15 дней с сохранением заработной платы следующих работников…». Следуют фамилии 4 человек. Мало, а ведь думается, на таких условиях согласились бы поработать многие – можно ведь было «подхарчиться» витаминами самому, да и в семью что-нибудь «контрабандой» привезти. Пусть даже речь шла, скорее всего, о свекле, моркови и капусте. Впрочем, не забыто и дело: «Обязываю сотрудников редакции так распределить свой рабочий день, чтобы все материалы для газеты сдавались секретарю не позднее 16 часов».

Предновогодний приказ от 31.12 1941. Вы предположите, возможно, что он связан с приближающимися светлыми праздниками и… ошибетесь. На самом деле речь идет о создании комиссии для инвентаризации, к которой бухгалтеру, завхозу и председателю месткома следует приступить со 2 января 1942 года. И, действительно, какие праздники, один день на отдых и за работу!

Во втором военном году, надо понимать, единственным ушедшим на фронт сотрудником стал цинкограф Владимир Поляков. Однако за последние месяцы состав редакции обновился настолько, что появилась необходимость в изменении и дополнении к приказу от сентября 1941-го. В документе от 21.04.1942 года есть такие строки: «…начальником группы самозащиты по редакции назначаю ответственного секретаря редакции т. Сидорова…». Сама же группа состоит из четырех звеньев – противопожарного, санитарного, связи и восстановительного, в каждом от 3 до 5 человек. Бумага также предлагает руководителю группы до 25 апреля проинструктировать начальников звеньев на случай воздушной и химической тревоги…

Весна-лето 1942-го. После успешного зимнего контрнаступления  под Москвой, страну накрывает очередная волна военных неудач. Наступательные операции одна за другой проваливаются или не слишком удачны. Разгромлен Крымский фронт, Красная армия терпит катастрофу под Харьковом, противник рвется к Волге. В этот тяжелейший для страны момент даже у самых стойких «опускаются руки», а у журналистов «Северной правды» из этих самых рук еще и «выпадают перья». Полагаем, что следствием трагических событий и становится приказ от 3 июня, который звучит так: «Отдельные сотрудники под разными предлогами уклоняются от написания передовых статей, что нарушает планы издания газеты и вызывает перегруженность других сотрудников. Предупреждаю… что невыполнение плана написания передовых статей мною будет рассматриваться, как нарушение трудовой дисциплины с вытекающими из этого последствиями. Ответ. редактор Н.Казаков».

Отношение сотрудников к обязанностям по-прежнему не на высоте. Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, имеют место безответственность и прогулы. Руководитель газеты вынужден продолжить «закручивание гаек». 24 июня он обязывает: «Для упорядочения трудовой дисциплины в аппарате редакции ввести с 26 июня табель работы сотрудников и контроль их явки на работу… закрепить за сотрудниками табельные номера и ежедневно учитывать явку на работу и уход с последней… Литературные сотрудники должны являться на работу к 9 часам…». Этому жесткому приказу, однако, мы обязаны автографами большинства руководящих сотрудников редакции, его прочитавших и завизировавших.

Начиная с лета-осени 1942 года «законотворческая активность» редактора идет на спад. Наблюдаем, впрочем, внедрение нового штатного расписания, связанного с упразднением ряда должностей и сокращением людей, единичные приемы на работу и продолжающиеся увольнения. Фиксируем изменения структуры редакции, факты поглощения одними подразделениями других, переводы сотрудников между отделами. Между тем, констатируем определенное повышение окладов, должностной рост отдельных журналистов, редкие случаи премирования за особо удачные и актуальные материалы. В ряде приказов обнаруживаем, однако, вынесение предупреждений и строгих выговоров ввиду различных нарушений, в том числе и за появление в редакции «подшофе». С другой стороны, как характерную примету времени, находим приказ о передаче документов в суд за невыход на работу одного из агентов по сбору объявлений «по причине нетрезвого состояния».

Данный материал хотелось бы завершить текстом приказа от 19 декабря 1942 года: «В связи с выключением электросвета в вечернее время… перенесено время работы машинистки… Редактор Н.Казаков». И на этом «отпустить» коллектив редакции готовиться к более чем заслуженному новогоднему торжеству

Но на этом мы абсолютно «не гасим свет» в кабинетах «Северной правды» военных лет. Один из следующих наших сюжетов будет посвящен жизни и деятельности редакции в 1943-45 годах.

Пресс-служба Государственного архива новейшей истории Костромской области (ГАНИКО)

Назад