«Северная» сага: «дело шести правых» – взгляд изнутри
В очередном материале цикла мы вспомним-поговорим о, пожалуй, наиболее драматическом эпизоде из деятельности редакции «Северянки» и жизни отдельных ее сотрудников. Притом, одно лишь упоминание о периоде, к которому относится наше повествование, а речь пойдет о 1937-38 годах, многое скажет понимающему читателю…
К середине 20-х советского человека трудно было удивить (но вполне можно было испугать) различными действиями насильственного характера, которые «по науке» назывались репрессиями, связанными, прежде всего, с именем Сталина. Жители еще относительно молодого СССР прекрасно помнили расправы, начавшиеся после Октябрьского переворота (революции) и набравшие обороты после Гражданской войны, так называемые «массовые операции» ОГПУ, а еще борьбу с «вредительством». Начало 30-х годов открылось громкими «делами»: «шахтинским», «промпартии», «трудовой крестьянской партии» и «союзного бюро меньшевиков», поломавшими многие сотни жизней. Прибавьте к этому годы насильственной коллективизации, вызвавшей раскулачивание и депортации, что было особенно чувствительно для Костромского округа (затем – района), хоть все еще входившего на изломе 20-30-х в Ивановскую Промышленную (вроде бы) область, но остававшегося по сути аграрным.
Репрессии несколько ослабели или, по меньшей мере, стали менее массовыми к середине 1930-х. Но это затишье было обманчиво, карательный аппарат просто реорганизовывался (ОГПУ сменил не менее зловещий НКВД, который возглавил Г.Г.Ягода, после – Н.И.Ежов) и копил силы для новых акций, направленных против потенциальных «врагов народа» и государства. «Большой террор» или «ежовщина» – именно так был назван недолгий, но самый «продуктивный» в деятельности внутренних органов страны период. Подсчитано, что в течение 15 месяцев 1937-38 годов «особые совещания» по политическим мотивам успели осудить едва ли не полтора миллиона человек, до половины из которых были расстреляны.
Однако при создании данного материала нас будет интересовать судьба лишь нескольких людей, имеющих, впрочем, самое непосредственное отношение к главному предмету нашей постоянной рубрики – газете «Северная правда».
А начнем мы с событий, имевших место на рубеже 1934-35-х, когда жизнь редакции протекала не без определенной нервозности, свойственной моменту, связанному с убийством С.М.Кирова. По столицам прокатилась волна преследований в рамках так называемого «кировского потока» и «Кремлевского дела» против группы военнослужащих, готовивших, якобы, покушение на И.В.Сталина. Следом начались гонения на Л.Б.Каменева и Г.Е.Зиновьева, приговоренных, в конце концов, к высшей мере наказания по сфабрикованному делу «Антисоветского троцкистско-зиновьевского центра». «Северянка» той поры ограничивалась, в основном, перепечатками из «старшей» – всесоюзной «Правды», а также размещала отклики с близлежащих мест о поддержке твердой линии партии и осуждении обоих еще недавно видных большевиков, а ныне предателей и «прихвостней» Л.Д.Троцкого.
Ответственным редактором костромской газеты являлся Дмитрий Бондарев, однако в августе 1936-го он оставил пост, который в качестве временного исполняющего должность занял второй секретарь горкома ВКП(б) Иннокентий Платонович Федоров. Любопытный факт – вскоре он отстраняет от работы зав. сектором советского строительства «Северянки» Вячеслава Григорьева. Нет-нет, этот акт не имеет отношения к преследованиям 30-х: сотрудник изгнан «ввиду появления в редакции в нетрезвом виде». Тем не менее, попрошу вас запомнить фамилии уволившего и уволенного.
В конце октября, однако, «власть меняется», газету временно возглавил зам. редактора Константин Мальцев. Одним из первых своих приказов он возвратил проштрафившегося Григорьева в штат, но с существенным понижением – на должность инструктора. И, по-видимому, именно этим актом руководитель, не подозревая того, положил первый кирпичик в основание «дела» (смотри заголовок). А в конце зимы, теперь уже 1937 года, благодаря очередному «бюллетеню» Мальцева, исполнявшего уже обязанности редактора, на повышение идут Анатолий Зарубин и Борис Миловидов. Первый, оставаясь зав. отделом партийного строительства, из ответственного секретаря превращается в заместителя главы «Северной правды», второй занимает его прежнюю должность. Тем самым будущий «секстет» оформляется уже наполовину. Вскоре в администрацию газеты подтягивается вчерашний инструктор партийного отдела, а после повышения – зав. городским отделом Василий Гришин. Теперь их четверо…
По-видимому, первым настораживающим звонком для коллектива (который, возможно услышали не все) должно было стать назначение нового ответственного редактора – Михаила Попова. Заметим, что направлен он был «свыше» – постановлением не горкома, но обкома партии от 23 апреля, в том числе, «для более оперативного и конкретного руководства аппаратом». Мальцев же остался просто редактором, а вскоре был отозван в распоряжение Ярославского обкома ВКП(б), а потому если он и был осужден, то «седьмым» в нашем «деле» точно не стал.
Тем временем каток «большого террора» уже набрал заданную скорость и «производительность». Обычными для полос «Северянки» становятся заголовки: «Презренным троцкистам нет места на Советской земле», «Требуем расстрела», «Кулацкие последыши в колхозе имени Ильича», «К чему приводит гнилая позиция нейтралитета ЦК союза льнянщиков». А в номере от 15 августа 1937 года размещена пространная статья «Методы вредительской деятельности троцкистских и правых агентов фашизма в Ярославской области». В этом материале, «спущенном», по-видимому, обкомом ВКП(б) сообщалось о раскрытии преступных контрреволюционных организаций, ведших вредительскую и шпионскую работу в районах и городах. В городах? В каких? Нет, здесь речь шла пока не о Костроме, но, очевидно, что «органы», начавшие репрессии с областного центра, намеревались добраться и до «периферии»…
Да что там! На самом деле для газеты все уже началось, хотя об этом, возможно, знали и подозревали пока не многие сотрудники. Еще в конце июня Поповым отстранен от работы Василий Гришин с формулировкой «за протаскивание контрреволюционной троцкистской контрабанды в бытность его редактором заводской газеты…за политические извращения, допущенные на преподавательской работе в областной газетной партийной школе». «Вредителя» на посту зав. городским отделом сменил Иван Рыжов, которому по совместительству был вверен также отдел сельскохозяйственный. Именно он явился очередным «номером», да и за шестым членом группы далеко ходить не пришлось: «замыкающим» стал фотограф Михаил Смирнов.
Итак, пятеро фигурантов уже, собственно, заведенного «дела» все еще трудились в «Северянке», но это продлилось недолго. Только прежде, в начале августа, решением Костромского горкома партии от занимаемой должности был отстранен редактор Попов (спустя несколько дней он будет арестован и осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей). Однако его место, представьте себе, в статусе «врид» занимает Анатолий Зарубин. (Ему в «процессе шести» будет отведена особая роль). С другой стороны газета «потеряла» секретаря редакции Бориса Миловидова, «как не справившегося с работой и допустившего ряд грубейших ошибок». Ряды сотрудников начали таять.
Но вот 22 сентября 1937 года в должность руководителя газеты вступил очередной «врид» – Апполинария Рунтова. Второй параграф первого ее приказа гласил: «Репрессированных органами НКВД бывших работников редакции: Зарубина, Рыжова, Смирнова и Григорьева считать с работы уволенными».
Это все. Все, что мы хотели сказать о взгляде на ситуацию изнутри. Далее, однако, нам предстоит увидеть положение вещей чужими глазами. Чужими и очень строгими.
А интригу-то, похоже, сохранить удалось…
(Окончание следует)
Олег ДЕ-РИБАС, пресс-служба Государственного архива новейшей истории Костромской области (ГАНИКО)
 |
 |
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
 |