«Северная» сага: кое-что о «побирательстве» и «подвижке льна»

Помнится, товарищи, в одном из предыдущих материалов рубрики нам вздумалось оставить газету в начале 1949 года. Но оставить – не значит бросить. Мы возвращаемся в расположение «Северянки», где обнаруживаем тов. Максимова, едва занявшего высший пост, но уже столкнувшегося с первой, насколько нам известно, небывалой проблемой…

А именно – с воровством, притом отнюдь не литературным (читай – плагиатом), а реальным, физическим. Из приказа по редакции: «14 января… неизвестными лицами похищены из кладовой некоторые хозяйственные вещи, в т.ч.и замок… Предупреждаю, что при повторении подобных фактов, материальный ущерб будет относиться за счет допустивших халатность при исполнении дежурства».

Что такое «собирательство» известно, пожалуй, многим. А вот созвучное ему слово встречается реже, тем более в таком необычном контексте. Из февральского приказа узнаем, что «литературный сотрудник сельхозотдела тов. Г-в, бывая в командировках, занимается позаимствованием (это еще не то самое редкое слово – авт.) средств у разных лиц, с которыми, однако не рассчитывается…». И финал: «Считая подобное побирательство (вот оно! – авт.) совершенно недопустимым, недостойным газетного работника и компрометирующим редакцию…». Короче, наш литсотрудник был уволен: как вы думаете, рассчитался ли он после этого со своими «кредиторами»?

Даже из этих двух случаев можно сделать вывод, что коллективу издания во все еще «задавленном» недавней войной, несытом 49-м жилось несладко. Тем более кстати пришлось поощрение немалого числа сотрудников, приуроченное ко Дню большевистской печати, который отмечался 5 мая. Притом меньшей части работников была объявлена лишь благодарность, хотя этот «благодарный» параграф стоял в приказе первым. В пункте же «Выдать денежные премии» значилось вдвое больше «северян», получивших в среднем по 300 рублей – сумму, увы, невеликую.

В праздничном номере газеты обнаруживаем высказывание «отца народов»: «Печать должна расти не по дням, а по часам – это самое острое и самое сильное орудие нашей партии» и рисунок (но не фото), изображающий вождей СССР в редакции газеты «Правда» (но не «Северная») в 1917 году. Впрочем, премия по итогам соцсоревнования, выданная нескольким журналистам в ноябре месяце, была и того меньше.

Наряду с наградами, не забывал ответредактор  и о «горьких пилюлях». Отмечая некачественный прием радиопередач из Москвы, он возмущается даже не потому, что в информации о сверхплановой сдаче хлеба государству в выражении «1.900 тысяч пудов», потеряно слово «тысяч», а тем, что «В заявлении бюро СЕПГ (социалистической единой партии Германии – авт.) записано вместо «зависимого», «независимого». А ведь эта ошибка, вероятно, могла потянуть чуть ли не на международный скандал. Редакторский «втык» за оплошность получили машинистки-радистки сестры Тарабухины.

Между тем относительно спокойный для редакции год подошел к концу, а следующий начался традиционно тяжело – с разного рода взысканий. «На карандаш» редактора попал и едва удержался в штате литсотрудник промышленного отдела: сначала «за сдачу в газету непроверенных материалов», после ввиду искажения фактов. Затем «отличились» корректоры, пропустившие на полосе вместо «подвижка льда» –  «подвижка льна» и «рабтреста» вместо «рыбтреста». Еще – за недобросовестное отношение к работе освобожден «собственный корреспондент по Шарьинскому кусту».

Кратковременной, и «некрупной» (по 300-200 руб.) радостью стало для ряда сотрудников поощрение, связанное с очередным Днем печати. Но вся вторая половина года опять же прошла под знаком, словесных, слава Богу, «репрессий». В одном из номеров сводка исказила «данные о севе льна и клеверов», затем в который раз напортачила корректура, стенографисткой допущены искажения при приеме информации, а вот (давненько не было!) и возлияние в исполнении работника сельскохозотдела – в этом случае дело окончилось увольнением.

Очередной приказ был направлен на «повышение производительности труда редакционных работников» и оптимизацию расходования гонорарного фонда. Так, в частности, чтобы получить какой-либо гонорар, литсотрудник должен был в месяц написать свыше 5 статей, 3 развернутых корреспонденций и 8 заметок, собкор, соответственно, превысить нормы в 7, 4 и 10, а фотограф сделать более 10 снимков.

В конце сентября 1950 года И.И.Максимов был освобожден от должности в связи с направлением его на учебу в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). Ответственным редактором «Северной правды» был назначен Д.А.Смирнов.

Дмитрий родился в1904 году в деревне Елизаветино Кологривского уезда Костромской губернии. В личном листке по учету кадров внимание привлекают записи касательно его социального происхождения. На вопрос об основном занятии отца до Октябрьской революции он отвечает – «крестьянин бедняк», после Октябрьской революции записывает: «тоже». То есть, Октябрь благотворно отразился далеко не на всех? В графе «Основная профессия» анкетируемый указывает: «Партработник». И действительно, после всего лишь года службы в армии (курсантом, затем командиром отделения роты связи стрелкового корпуса в Курске) Смирнов стал слушателем местной совпартшколы, а по ее окончании – пропагандистом в Чухломском районе.

Затем, впрочем, в жизни Дмитрия Алексеевича была шестилетняя журналистская полоса. Он редактировал ряд газет – сначала политотдельскую, а затем и «районки» с названиями «Колхозная деревня», «Сталинский путь», а после – «Большевистский путь». С этого «пути» он, было, временно свернул, занимая должности 2-го, а затем и 1-го секретаря нескольких районов Ярославской области. На фото видим тов. Смирнова с наградами на френче военного образца. Он, однако, не воевал ни дня, а орденом Отечественной войны II степени был награжден в 1944 году за успешное выполнение плана сдачи хлеба государству. Его медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» вопросов не вызывает. Но как оборонять Ленинград и получить за это соответствующую медаль, не покидая пределов Галичского района, остается загадкой.

В редактора «Северянки» Смирнов пришел, оставив должность заведующего планово-финансово-торгового отдела Костромского обкома, и вскоре принял на новом посту «боевое крещение». Из октябрьского приказа № 131: «Зав. сельхозотделом Х-ва за участие в коллективной пьянке в ресторане «Волга»… в результате которой был избит сотрудник редакции, с работы снять». И это, наверное, было правильное решение, только вот не назначение ли Дмитрия Алексеевича праздновал коллектив? Ведь уже спустя неделю Х-в «признал свою ошибку… и дал обещание исправиться», за что был частично «амнистирован» и стал собкором газеты по близлежащим районам.

А вот пример особо ответственного отношения к порученному заданию. Литературный работник все того же злосчастного сельхозотдела был отряжен в Солигалич на пять дней для организации материала. Но, не спросив разрешения продлить срок командировки, пробыл в райцентре 17 суток! Но и вернувшись, ни заметки, ни статьи в номер не сдал, а вскоре выяснилось, что «ни в колхозе, ни на лесоучастке, ни в райкоме, ни в райисполком» сотрудник не был. Итог – выговор с предупреждением, «что если он повторит подобную ошибку, будет уволен с работы и отдан под суд, как за прогул».

И наконец «за допущение неправдоподобных фактов в статьях и материалах», 31 декабря 1950 года, то есть «под елочку» был уволен собственный корреспондент.

XX век благополучно перевалил свой экватор, но для издания начался с крупного скандала. Они-то, вкупе с неприятностями, честно говоря, вообще почему-то были весьма свойственны периоду редакторства Д.А.Смирнова. В нашем случае произошло вот что: «…в номере «Северной правды» от 16 января искажены инициалы товарищей Ворошилова и Микояна». Это было очень существенным недосмотром далеко не орфографического, но политического характера. Ведь в государстве тех лет всякий журналист, да и гражданин должен был знать как «Отче наш» имя-отчество Климента Ефремовича и Анастаса Ивановича. Хорошо еще, что не ошиблись в случае с Лаврентием Павловичем Берия или в ФИО, страшно сказать, Самого! Тем не менее, пострадала целая куча представителей творческого и технического персонала, схлопотавших от постановки на вид до выговора…

Между тем, на сегодня, пожалуй, что и хватит. Надо, уважаемые читатели, поберечь фактаж для следующего материала. Ведь дело идет к окончанию «Северной» саги», если, конечно, в фондах нашего архива не обнаружится что-нибудь неожиданное и любопытное.

Олег ДЕ-РИБАС, пресс-служба Государственного архива новейшей истории Костромской области (ГАНИКО)

	И.И. Максимов. Кострома, 1953 год
«Северная» сага: кое-что о «побирательстве» и «подвижке льна» // Северная правда № 29. 2021. 21 июля. С.20 (PDF, 336Кб)

Назад